Начните свое знакомство с работами с серии «Гостьи». К ним он обращается, когда нужно поразмышлять, опробовать или отточить цветовое сочетание. Творческий метод в работе над серией – это внимательное увлечение процессом без чёткого представления о результате. Работа над произведением заключается в поиске нужного цветового и тонового напряжения. Автор не стремится добавить новые элементы, а наоборот, последовательно отсекает лишнее, оставляя лишь самую звонкую линию, самую выразительную форму. Женский образ, который проявляется в картине, для самого автора всегда непредсказуем. В некоторых работах он трансформируется в композиции цветочных букетов, которые, в свою очередь, могут тяготеть к абстракции.

В зале напротив в монументальном триптихе «Рождение Адониса», «Дефиле» и «Равновесие» тема женского образа соединяется с греческой мифологией и настраивает зрителя на плавное погружение в мифологическое повествование, приближая зрителя к главной проблематике выставки и фокусу размышлений художника о жизни.

Черно-белые «Менады» через анфиладу колонн ведут зрителя в дальний зал, уже полностью посвященный древнегреческой мифологии. Он представляет собой драматургическую и сюжетную кульминацию всей выставки. Мы видим в нем симбиотическое соединение всех творческих тем, что говорит нам о зрелости философского подхода к жизни уже состоявшегося художника и уникальности его взгляда на этот мир.

Древнегреческая мифология захватила молодого Нурлана Тайирова еще в студенческие годы, сразу после прочтения «Метаморфоз» Овидия. Погружение в печатное слово – важный интеллектуальный акт для художника. Автор призывает зрителя тоже погрузиться в «чтение», но уже самой выставки, наслаждаясь монументальными сюжетами мифов. В этом зале вы увидите интерпретации истории «Гиппомен и Аталанта» в диапазоне от абстрактного до фигуративного и одну из версий «Похищения Европы».

Однако лейтмотивом выставки стала тема предопределенности судьбы героя. Максимально сильно она раскрывается в знаковой для автора работе «Гибель Орфея». Это эпизод из древнегреческого мифа рассказывает о растерзанном поэте, служителе культа Аполлона, убитого отвергнутыми им вакханками, или, по другому, менадами (с греч. «безумствующие», «неиствующие»).

Нурлан Тайиров проводит параллель не только между античным образом и судьбой художника, но апеллирует и к современному человеку. Жизнь, подвиги и великие деяния заведомо предначертаны судьбой. Открытым остается лишь вопрос: как герой будет нести эту ношу, как стойко он примет все жизненные обстоятельства, как справится с тем, что ему отмерено. Точно также, подчеркивает художник, современному человеку нужно прислушиваться к окружающему миру и принимать его картину спокойно и осмысленно.

От аполлонического упорядочивающего творческого начала нить повествования о судьбе героя тянется к противоположному, дионисийскому. Экстатический культ Диониса черпал чувственное вдохновение от слияния с природой, божественного единения с мирозданием. Но бивалентность этого образа позволяет темной стороне проявить себя. Эйфория перерастает в безумие, возлияния в честь божества превращаются в вакханалии, животные силы, таящиеся в человеке, вырываются наружу, и праздник жизни заканчивается растерзанной плотью.

Но и сам Дионис не избежал участи быть растерзанным. Греческий миф гласит, что пострадал он от рук титанов, которые разорвали его тело, когда он принял облик быка. Поэтому первоначально художник назвал свою инсталляцию с черепом животного «Гибель Диониса», но решил изменить название в последний момент на «Древо Диониса», метафорично намекая зрителю на тот факт, что титаны оставили сердце героя, уничтожив его не до конца, дав тем самым возможность жизни прорости через него вновь.

В этом художник видит некую знаковость и проводит параллели между мифом и современным миром, в котором ведутся исследования стволовых клеток, находящиеся в костном мозге, способных восстановить повреждённые участки органов и тканей. С помощью технологий учёные уже умеют воссоздавать живой организм, основываясь на фрагментарных данных ДНК. И миф о цикличности природы, чередовании жизни и смерти, переданный через образ Диониса, приобретает сегодня новое, современное звучание.

Серия инсталляций продолжается двумя группами объектов: «Река» и «Шест Харона». Художник рассуждает о том, что после стольких лет погружения в ремесленное мастерство плоскость холста требует новизны прочтения. И это удаётся реализовать на выставке через работу с пространством. Образ погибшего Орфея сходит с картины и отправляется по реке Стикс в подземное царство Аида. В инсталляции «Река» художник добивается эффекта того, чтобы застывший древесный ствол символизировал динамичный водный поток. Материалы, которым отдает предпочтение автор — дерево, камень — вызывают прямую ассоциацию у зрителя с вечностью. Вы можете ощутить само время, рассматривая речную гальку. Бесконечные десятилетия вода выглаживала камни, чтобы они стали гладкими и круглыми.

Описывая инсталляцию «Шест Харона» — парящее в воздухе деревянное весло со вставленной в рукоять монеткой — автор вновь возвращается к идее современности, которая неотделима от тотального человеческого благоговения перед мифологией. На встрече со зрителями Нурлан рассказал, что в 2003 году автоматическую межпланетную станцию «Новые горизонты» отправили к Харону, недавно открытому спутнику Плутона, с целью сбора научных данных и поместили в зонд двадцатипятицентовую монету — плату божеству, несмотря на то, что критически важно в технологии космических полетов минимизировать до грамма вес всех деталей станции.

«Сиртаки» — вторая главная по значимости работа выставки, в которой прочитывается автопортретное сходство. Композиционно она повторяет сюжет висящей рядом картины распятия Христа. В этом взаимодействии двух работ наглядно видно, как сильно определённая композиция захватывает художника: он стремится найти для себя не только идеальное пространственное прочтение, но и использует ее как смыслообразующую форму.

Так, композиционный рефрен «Гибели Орфея» звучит на выставке целых шесть раз: в разном масштабе, настроении и цветовой драматургии. Рассказывая о своей манере работы, Нурлан подчеркивает, что может снова и снова возвращаться к своим картинам, иногда спустя годы. И даже в этой экспозиции, представленной для зрителей, некоторые работы он считает недописанными, не до конца удовлетворяющими его пытливый взгляд. Некоторым картинам нужно время, чтобы «отстояться» в мастерской и снова попасть на мольберт, где автор продолжит поиск идеальной живописной интерпретации сюжета.

Завершить осмотр выставки советуем в последнем камерном зале, в приглушенном свете которого видео Антона Серушкова показывает нам художника за работой в естественной атмосфере своей мастерской. Оточенное десятилетиями движение – шаг назад отхода от холста — важный элемент процесса работы со статическим произведением. Таких шагов Нурлан сделал десятки и десятки тысяч. Из них складывается творческий путь автора. Этот пусть вы можете почувствовать также через автопортреты художника разных лет, объединенные в единственно возможную форму, которую диктует нам логика высказывания выставки «Гибель Орфея». От первого учебного, покрытого намеренно сеточкой кракелюра, до автопортрета, с которого автор решил начать новый 2022 год. Работа с собственной натуры – возможность для художника снова учиться у самой жизни.

Сильнейший внутренний конфликт Нурлана Тайирова состоит в том, что он, всецело ощущая себя адептом и хранителем традиций классического искусства, стремится к актуальным смыслам в постоянно трансформирующемся контексте искусства и общественной жизни. Он называет себя «очень традиционным», но в то же время стремится отражать в своих работах новейшие концепции.

Куратор здесь выступает союзником художника. Автор не остаётся один на один с залами музея. Уникальность кураторского прочтения работ Нурлана Тайирова состоит в том, что Анастасия Эрмиш как художник тоже прошла все этапы монументальной школы в Новосибирске, и создание выставки «Гибель Орфея» основано на глубоком понимании монументального склада ума автора.

Автор текста: Анастасия Эрмиш, куратор Центра культуры ЦК19, художник