Thank you! Your submission has been received!
Oops! Something went wrong while submitting the form.

Учитель и ученица. Соня Ворона об Александре Петровиче Косенкове

Ворона Соня
18.07.2022
Сона Ворона на фоне работы А.⠀. Косенкова и

Встреча с Александром Петровичем была подарком судьбы. Встретились мы в 2011 году на выставке Mama Romа  в Городском центре искусств совершенно случайно. Это был вторник, по-моему, середина дня. Я давно собиралась сходить на эту выставку. В ней участвовало три художника: Олег Горохов, Лена Юдина и Александр Косенков. Наверное, это была последняя их совместная выставка в Новосибирске.

Я посмотрела все работы на выставке. В работах Александра Петровича было прекрасно всё: и цвет, и композиция, и тема.  Я остановилась возле одной картины. Смотрю на неё и понимаю: “Так я хотела бы писать всю жизнь”.

А.П. Косенков «Ботанический сад», 2014

Ещё во время учёбы в художественном училище у меня были работы, где я использовала цветную линию, локальные цветовые пятна. В фонде училища осталась одна такая работа — “Ярмарка”, где полностью все: толпа людей, лошадь — написано локальным ярким красивым цветом, плоскостное решение. Уже тогда я тяготела к этому стилю. На втором курсе “Засохшие подсолнухи” неожиданно для себя написала маслом какими-то странными цветами. И эти засохшие подсолнухи извивались как на картине Ван Гога — я использовала цветные линии. Показала эту работу Лире Васильевне Белянской. 

Я думала, что она меня наругает. В училище мы писали всё по программе: трехмерность. Эти работы не вписывались в программу. Но Лира Васильевна как-то хорошо меня поддержала. На 3-4 курсе, где была уже фигура, иногда я писала людей, можно сказать, в стиле Матисса. Писала цветом, очень цветно, плоскостно. Про одну работу мне прямо сказали: “Ну это типа Матисса, за такое в училище будет тройка”.  Поэтому мне приходилось подстраиваться под систему, и я не могла выразить до конца все то, что я чувствовала и  как я чувствовала. 

Как ни странно, с цветом у меня никогда не было проблем. Может быть, они и были когда-то, но Лира Васильевна хорошо ставит цвет, и она максимально, насколько это было возможно тогда, раскрыла мой цветовой потенциал. У меня всегда были пятёрки по живописи. Я воспринимала цвет через чувства. Я считаю, что именно цвет —  это чувственное звучание картины, и никак иначе. По-другому, если строить от ума, можно уйти в дизайн, и не будет целостного эмоционального переживания, того, к чему нужно стремиться.

Ещё Лира Васильевна хвалила меня за интересные композиционные подходы. Она говорила, что из меня получится хороший композитор, потому что у меня композиции сложные. Я всегда сложно строю компоновку и стараюсь не повторяться. Композиция, наверное, самое непростое дело.

На  втором курсе мы с Лирой Васильевной на выставке в музее увидели картину Фатеева с квадратом и летящими газетными птицами. Она так поразила меня тогда, что я сказала Лире Васильевне, что это лучшая картина.  Вторая работа, которая мне понравилась, была с обнаженными фигурами, написанными в реалистичной зализанной академической манере. Всё такое розово-охристое. Не помню уже, что это за картина. На что мне Лира Васильевна сказала: “Интересно, что из  тебя получится, если тебе нравится вот такой реализм и Фатеев”.  У меня  было 2 направленности на тот момент, да и сейчас немножко совпадает: я пишу людей и декоративный стиль. 

С Лирой Васильевной мы поссорились на дипломе. Но я даже благодарна, что так получилось, потому что это заставило меня искать нового учителя. В училище я все равно писала ближе к стилю Лиры Васильевны или Коровина. Хоть и пробивались у меня свои картины, они не приветствовались. Я все время была в поиске, чего-то мне не хватало — во мне жило другое живописное ощущение цвета и композиции. 

В училище не было преподавателя, кроме Фатеева, который помог бы мне раскрыться на тот момент. Но Владимир Афанасьевич вёл театралов, а я училась на живописи, и мы, конечно, не совпадали по времени, никак мы с ним не сталкивались. 

Я тогда нашла для себя художника в Красноярске — Валериана Сергина. Он тоже пишет очень цветно, но в основном пейзажи. Я писала этюды, ездила к нему, он мне немножко рассказывал, что-то комментировал. Он уже такой старенький художник. Как-то не ложилось это все на мою душу, да и в Красноярск было сложно ездить.

А.П. Косенков «Бар «Какаду» на реке Тамиш», 2019

И вот я стою на выставке возле картины Александра Петровича, думая, где мне найти этого художника, слышу за спиной какие-то разговоры, оборачиваюсь —  и тут как свет в кино, такое сверху освещение — заходит высокий мужчина в красном свитере, чёрном шарфе, в руках у него  какая-то картинка. С ним была Олеся Додонова, тогда я еще не знала, как ее зовут. Они что-то бурно обсуждали.  По разговору и картинке, которую мужчина положил на стол, понимаю: “Это он!” 

Знакомство случилось совершенно неожиданно. Он позже рассказывал: “Подходит ко мне девушка  с горящими глазами и говорит: “Я хочу у вас учиться. Возьмите меня в ученики. У вас там идеальная композиция”. Он ответил тогда: “На том и стоим! У меня мастерская в Академгородке”. Я очень обрадовалась, потому что живу в Академгородке.  Как потом говорил один его друг, Александр Петрович не смог мне отказать в тот момент. Он давно уже не брал себе учеников, ни с кем не занимался, потому что у него была постоянная работа, и он к тому же много писал. Так началось наше творческое сотрудничество. Я договорилась с ним о первом занятии и приехала в мастерскую.

Мастерская Александра Петровича находилась на  последнем, седьмом этаже в институте НИИ “Систем”. Раньше он писал дома. У них была сдвоенная квартира в Верхней зоне. Но в один прекрасный момент его жена Светлана не выдержала — он писал большие холсты и дома постоянно пахло краской — и сказала, чтобы он искал себе мастерскую.   

Александр Петрович работал в фирме “Кьюти” на шестом этаже в НИИ Систем. Он попросил директора института найти ему какую-нибудь комнату в здании.  Директор института выделил кусок коридора, которого нет в планах. По сути,  закуток коридора отделили дверью — и получилась мастерская. Все там, конечно, было старое, убитое, но было два окна, и из одного открывался красивый вид на море. 

Иногда Александр Петрович рассказывал гостям мастерской, что  это институт НИИ Кого и НИИ Чего из “Понедельник начинается в субботу”.  Наверно, это была шутка, но говорил он на полном серьёзе, что это именно ТОТ институт из ТОЙ книжки. 

Фото из мастерской А.П. Косенкова в Санкт-Петербурге, предоставлено Соней Вороной

В мастерской было много разных афиш, фотографий.  Часть стен оклеена газетами, на которых маркером что-то написано. На афише “Ещё конь не валялся”,  в стороне,  была приписка: “Он так молчит, что хочется раздеться”. На распечатанном на принтере советском плакате рядом с тётенькой, прикладывающей палец к губам, было дописано: “  “Не п….и”, а ещё:  “Я вас люблю, но это не мешает”. Александр Петрович любил народный фольклор, шутки, анекдоты, забавные случаи, песни. Из слов песен, из книг Хармса рождались сюжеты его будущих картин.

Павел Маркайтис, руководитель арт-отдела музея Эрарта “Эрарта”, Санкт-Петербург

Александр Косенков и его товарищи по Ассоциации свободных художников имени “Купания красного коня” Петрова-Водкина своим творческим кредо почитают “дурь животворящую”. Это сложное понятие, являющееся одновременно “средством и методом художественного познания и восприятия мира”, в двух словам не раскрыть. В связи с “дурью” вспоминается знаменитая запись в дневнике Даниила Хармса: “Меня интересует только “чушь”, только то, что не имеет практического смысла. Меня интересует только жизнь в своем нелепом проявлении..” 

“Дурь животворящая” — все то, что не имеет никакого логического и практического смысла — лежала в основе особого мировосприятия Александра Петровича и его творческого подхода. 

Эту “дурь” он прекрасно вычленял из жизни, из песен, из разговоров. Находил какую-то фразу, и из нее рождался сюжет. Я помню, например, были такие тосты:  “На столе два чебурека, выпьем за Тулуз Лотрека”. Всякие стихи, которые писали его бывшие однокашники из группы “Март”, из ассоциации “Красного коня имени Петрова-Водкина”, частушки, веселые песни из его детства.  И он показывал картины, которые были написаны по мотивам этих песен. Например, “Поматросил и бросил” или “Даже не матросил”. Давно, когда он еще вел детскую студию, давал ученикам тему “Француз на диване”. Или брал какого-нибудь вырезанного ангела из бумаги и составлял с ним натюрморт.

А.П. Косенков «Полонез Огинского», 2015

Помню мой первый урок по композиции. Он был самым странным. Когда я пришла к нему в первый раз, он открыл томик Хармса. Я Хармса тогда не читала, названия не помню. Но почему-то в голове осталось, что это был рассказ про трёх или двух мужчин и одну женщину в общежитии.  Дело было вечером, делать было нечего. Они пришли в гости друг другу — женщина почему-то была обнажённая в моей памяти —  и они ничего лучше не придумали, кроме как обдирать обои со стен и раскидывать их по всей комнате. Это вот мне запомнилось. Александр Петрович прочитал мне этот рассказ, закрыл книжку и говорит: — “Ну, всё, иди делай”. — “Что делать?” — “Делай эскизы по этому рассказу”. Тогда я сделала несколько штук за раз, и именно по этим эскизам родилась картина “Репетиция”

Соня Ворона «Репетиция», 2022

Одним из выразительных средств работы Александра Косенкова является цвет. Про живопись он говорил, что это не просто что-то, раскрашенное цветом, не просто какие-то цветовые пятна. Это то новое качество, которое возникает, когда эти цветовые пятна сочетаются. Из сочетания цветовых пятен, линий, построения композиции, пластики  возникает то чувство, что картина закончена, и она состоялась.  “Это в математике 2 плюс 2 равно 4, а в живописи  должно быть 2 плюс  2 равно 25. Живопись — это когда от сочетания цвета на картине возникает НОВОЕ КАЧЕСТВО”.  Это новое качество и производит наибольшее впечатление на зрителя. 

Александр Петрович учил, что есть три основных выразительных элемента: пятно, линия и точка. И нужно работать именно с тремя этими элементами, добиваться их наибольшей выразительности. Искать, какие они должны быть, чтобы появлялась вот это новое качество. И у него  эти три элемента —  пятно, линия, точка — они были возведены в абсолют. Он их использовал как крайнюю степень. 

А.П. Косенков «Plebicito. Собаки Неаполя», 2020

Мы часто с Александром Петровичем уже под конец его жизни, наверное, последние пару лет, устраивали арт-марафоны: расписывали задания на несколько недель, выполняли их, высылали друг другу в WhatsApp. Мы никогда не доходили до конца марафона, но кое-что успевали сделать, и такая работа была очень продуктивной.   

Однажды, во время такого марафона, я делала натюрморт с матрёшкой. Матрёшку поставила на подушку с узором из цветов. Мне казалось, это всё так красиво, интересно. Нарисовала всё в чёрно-белом варианте и показала Александру Петровичу. Он не оценил этот натюрморт и сказал, что матрёшка не интересная по силуэту. По силуэту пятна любой чайник гораздо интереснее матрёшки. Тогда он ещё произнес такую важную вещь:  “Мне кажется, ты рисуешь просто предметы, предметов миллион, а нужно рисовать взаимоотношения между предметами. И тогда получится нечто большее. Это совсем другой другой подход и другое произведение. Нужно рисовать не предметы, а отношения между ними”.

Эскизы для больших масляных работ Александр Петрович делал гуашью.  В гуаши происходил основной поиск. Он очень любил гуашь, потому что это была главная творческая составляющая:  поиск композиции, цветового решения — полная свобода. Некоторые эскизы иногда переходили в разряд законченного произведения. А некоторые гуаши он потом повторял.  По этой причине про гуашь он всегда говорил, что это база и ее нужно хранить. Ты можешь продавать холсты, но хорошо получившуюся гуашь лучше оставить на хранение у себя в фонде для того, чтобы можно было с нее  повторить потом холст.  

А.П. Косенков «Рюмочка», 2010

Гуашь — непростой материал, довольно капризный. Желательно написать с первого раза или с тонкой подложкой. У неё несколько может быть техник. Он показывал, как растирать гуашь по листу. Ее нужно  втирать в бумагу, и тогда получается как бы свечение цвета. Художники обычно не сильно любят гуашь, потому что этот материал нужно осваивать. Масло, оно хоть и тяжелое, но технически освоить его легче. Однако гуашь в цветовом плане даёт большие преимущества. В масле очень трудно найти красивые сложные цвета. Когда ты делаешь эскиз гуашью, то эти цвета находятся легче, быстрее и они матовые. Потом копируешь цвет с гуашевого эскиза, и в масле получается более сложная палитра, цвета усложняются, становятся более интересными “находками”.  Если бы сходу писал маслом, то такие цвета бы не нашел. 

Гуашь позволяет работать широкой палитрой, количество цветов при смешении гуаши больше. Иногда получается, что в масле невозможно скопировать тот цвет, который получился при написании гуашью, ну никак, либо он не подходит. Такое тоже бывает, потому что гуашь имеет такой матовый бархатистый оттенок, а масло глянцевое. Кстати, по этой причине Александр Петрович не любил акрил, потому что он еще более глянцевый, как он говорил, “похож на лакированный сапог”. 

Гуашь дает огромное преимущество по сравнению с другими красками. Если ты нанес тонкий слой гуашью и по нему сделал новый цвет, пользуясь техникой не наложения сверху, а перемешивания с цветом нижнего слоя, то у тебя возникает новый потрясающий цвет, который ты не смешаешь ни на палитре, ни как-то отдельно. Масло пишут по высохшему слою. Акрил тоже высыхает, он не смешивается, также с темперой, и только в гуаши можно работать с предыдущими слоями, что даёт необыкновенные цвета, оттенки, тонкие переходы. Это очень сильно обогащает большие цветовые плоскости. Чтобы цвет не терялся, я использую специальный защитный лак «Royal Talens», а при оформлении не использую стекло вообще.

Соня Ворона «Алиса падает в кроличью нору», 2022

Александр Петрович говорил о важности работы с быстрыми набросками и причём не просто с набросками, а именно через композицию. “Не нужно делать просто набросок, делайте сразу композицию, — говорил он, — придумываете, фантазируйте или берите с натуры, когда вы рисуете набросок человека”. Особенно он уделял большое внимание одноминутным наброскам. Они именно дают наибольшую пользу:  учат вырабатывать свою линию, пластику. В работах многих художников нет такого выразительного элемента, как линия. Но именно линия задает пластику.

А.П. Косенков «Интерьер с лыжами», 2002

“Интерьер с лыжами” — одна из моих самых любимых работ. Она находится в собрании музея “Эрарта”.  По краям видите лыжи? Александр Петрович говорил, что это лыжи Поздеева. Я не знаю, так ли это или нет. У меня даже где-то были палки от этих лыж. Нравятся тут тетеньки — сюжет этой работы. Это как раз  “дурь животворящая”. Помимо цвета, сама ситуация немножко нелепая, и в этом есть красота. Сюжеты у него не замыленные. На выставках часто видишь композиционные повторы у разных художников. У него всегда новые решения, интересные,  непохожие на другие, именно композиционные находки, возникающие из самой ситуации — как раз нелепое в жизни, интересное, прикольное.

А.П. Косенков «Флоренция. Ponte Vecchio», 2007

Во “Флоренции” мне очень нравится динамичная, уходящая диагональ. Вся работа построена на  диагоналях. Мы видим диагональ первого плана, потом основная — второго плана и на третьем плане тоже диагональ смелых ударов узоров, точек, линий, каких-то мазков — в них есть динамичность, “найденность”. “Каждая композиция должна быть найдена, как формула, идеально”, — говорил он. Меня впечатляет в его композиционных формулах эта “найденность”, когда даже точку нельзя убрать.

А.П. Косенков «Венеция. Пристань Arsenale», 2007

“Венеция. Пристань Arsenale” выделяю для себя по сочетанию цветов, лаконичности пятен и большим цветовым отношениям. 

А.П. Косенков «Тигридия», 2006

Работа “Тигридия” большая, цветок взят крупно. Тоже необычный подход к композиции. В фокусе не букет, не целый цветок, а именно главный фрагмент цветка. Композиция построена на ритме тёмного-светлого и  диагонали середины цветка.

А.П. Косенков «Нюрка», 2005

“Нюрка” очень нравится как всегда по цвету, но особенно тем, что свобода образа перешла в раскованность написания, в подход к самой работе. 

А.П. Косенков «Нянька», 2004

В “Няньке” незамыленная, небанальная композиция. Она строится на сложных цветовых пятнах разного размера. Интересный подход, когда предметная картина практически граничит с абстрактной работой.

Разница у нас с Александром Петровичем в том, что его основная тема  — это все-таки городской пейзаж, у меня —  жанровые сцены и фигуры. Работы с людьми он тоже любил, но у меня эта тема более развита и работ таких больше. 

Когда мы с ним стали творчески сотрудничать, ему нравилось как раз то, что у меня есть именно фигуративность. Какие-то темы начинала я, а он потом развивал. Например, гусь Бенжамин. Это был подарок Лены Юдиной, я увидела его в мастерской, возникла идея сделать с ним натюрморт.  Александр Петрович спросил: “Что думаешь, как его зовут?” Я ответила: “Ну  вот точно зовут Бенджамин”. Дала ему имя, начала делать натюрморты, тема зацепила и он сделал тоже натюрморт с Бенджамином, но по-своему .

А.П. Косенков «Инфанта на подоконнике», 2020, Соня Ворона «Натюрморт с королевой», 2014

Похожая история с инфантой. Когда я приезжала летом в 2014 году в Санкт-Петербург, то увидела авторскую керамическую фигурку инфанты, которую привезли из Мадрида, она мне так понравилась, что я сделала с неё эскизы для  натюрморта. А потом и  Александр Петрович  сделал с ней работу, отталкиваясь от моей первоначальной идеи. Это потому, что я откликаюсь именно на фигуры. Он скорее откликается на пейзаж, особенно городской. 

Слева: работы А.П. Косенков, справа: Соня Ворона «Йога», 2021

В время нашего марафона в 2018 году ко мне приехала сестра из Испании, и она занималась йогой.  Я сделала эскиз таких занятий, показала  ему, тема зашла. У нас возникла серия работ. “Йога в парке” у Александра Петровича, “Йога”  у меня. Меня очень привлекает бытовой жанр, люди, фигуры —  это моя тема.

Я подала документы в Союз художников России. Владимир Афанасьевич Фатеев в своей рекомендации написал, что “цветную графику Сони Ворона отличает декоративность цветового решения, работа локальными цветовыми пятнами и насыщенные цветовые сочетания, использования чёрных и цветных линий”. Это то, что объединяет нас с Александром Петровичем Косенковым. 

“…также работает тональными и цветовыми контрастами, использование текста и узора. Соня по своей природе одарённый колорист, в лучших работах легко, свободно владеет живописной пластикой, ощущение баловства, лёгкости, детства. Ещё находится в поиске своего почерка и темы. Удивительно хороши работы, выполненные гуашью. Это её материал. Особый интерес в её творчестве проявляется в динамике в композиции, современной тематике к жанровым сценам, необычным композиционным решениям”.

Михаил Сергеевич Омбыш-Кузнецов: “Софья — заметный участник многих художественных выставок со своим узнаваемым почерком, обостренным чувством композиции, лаконичным цветом. Цвет для неё —  это характеристика изображаемого объекта. Необычна тематика её произведений, но сюжет её — это наблюдение за реальной жизнью. Материал, который она предпочитает, это гуашь”.

До 7 августа в Новосибирском государственном художественном музее работает выставка Александра Косенкова «Дорога к морю». Воспользуйтесь возможностью познакомиться с яркой и жизнерадостной живописью этого мастера.
Благодарим Фонд Александра Косенкова за помощь в подготовке материала.

Онлайн-галерея «Гвоздь»

ИНН: 5408684419109

Все права защищены 2021 г